Скарлетт - Страница 89

Скарлетт не хотела, чтобы Элеонора отклонялась от рассказа о деде.

— Это прекрасно, но что дальше было с дедом? И бабушкой? Я вас спросила о ней однажды, но вы ушли от ответа.

— Я даже не знаю, как и сказать. Она была очень необычной женщиной.

— Она была красивой?

— И да и нет. О ней сложно говорить. Она была такой переменчивой. Как настоящая француженка. Французы говорят, что женщина не может быть понастоящему прекрасной, если в ней нет чего-нибудь гадкого. Они очень тонкие люди, очень мудрые. Англо-саксонцам их никогда не понять.

Скарлетт не могла уяснить, что Элеонора имела в виду.

— В Таре есть ее портрет, и она на нем очень красивая, — упорствовала Скарлетт.

— На портрете — да. Она могла быть прекрасной. Могла — гадкой. Как захочет. Она была такой, какой хотела быть. Она могла быть такой незаметной среди других. Затем могла посмотреть своими темными, прожигающими глазами, как будто гипнотизируя. Дети тянулись к ней. Животные ее очень любили. Мужчины сходили с ума. Твой дед очень чтил военную службу и был готов выполнять неукоснительно любой приказ. Но стоило ей посмотреть на него, и он становился ее рабом. Она была старше его. Но разницы не было заметно. Он не придавал этому значения. Она была католичкой, но он не обращал на это внимания. Она настояла на том, чтобы дети были католиками. Он шел на все, хотя сам был протестантом. Он бы стал даже друидом, стоило ей только захотеть. Она была для него всем. Я помню, она решила, что должна быть окружена только розовым светом, потому что стареет. Он приказал солдатам заменить все светильники на другие, с розовыми плафонами. Она сказала, что была бы счастлива, если бы вокруг все было розовое. Это закончилось тем, что в доме все было перекрашено в розовый цвет: стены, полы, потолки и даже дом снаружи. Он был готов сделать все, лишь бы она была счастлива.

Элеонора вздохнула.

— Все было так прекрасно, сумасбродно и романтично. Бедный Пьер. Когда она умерла, он тоже умер, вскоре. Он оставил в доме все, как было при ней. Очень тяжело было твоей матери и ее сестрам…

На портрете Соланж Робийяр была одета в такую облегающую одежду, что казалось, под ней ничего нет. «Вот что, наверное, сводило мужчин с ума, и деда тоже», — подумала Скарлетт.

— Ты мне часто напоминаешь ее, — сказала Элеонора, и Скарлетт вновь заинтересовалась.

— Каким образом, мисс Элеонора?

— Твои глаза так же блестят. Они так же глубоко посажены. Ты такая же страстная и так же хорошо этим играешь. Вы обе удивляете меня, жизнь в вас плещет через край.

Скарлетт улыбнулась. Она была так польщена.

Элеонора смотрела на нее с такой любовью.

— Сейчас я думаю немножко поспать, — сказала она с чистой совестью.

Рассказала очень много, чистую правду. И вместе с тем не сказала ничего лишнего. Она не сказала, сколько было вздыхателей у Соланж и как много любовников. И как много дуэлей по этому поводу. Не говорила, чтобы не забивать неискушенную голову Скарлетт такими мыслями.

Элеонора действительно была озабочена отношениями между ее сыном и Скарлетт. Об этом она не могла спросить у Ретта. Если бы он хотел, он бы сам сказал ей. Скарлетт же не хотела открывать своих чувств.

Миссис Батлер закрыла глаза, пытаясь заснуть. Она сделала все, что было в ее силах. Оставалось только надеяться на лучшее. Скарлетт была взрослой, и Ретт был взрослым мужчиной. Но вели они себя, как считала Элеонора, как маленькие дети.

Скарлетт тоже попыталась расслабиться. Она поднялась наверх и схватилась за телескоп. Но на горизонте не было ни одной яхты. Наверное, Ретт утащил его на речку. Может, она что-то не уследила, когда смотрела в бинокль на скачках на Ретта и Анну. Это по-прежнему ее беспокоило. Впервые в жизни она почувствовала себя старухой. И очень усталой. Что все это могло значить? Анна Хэмптон безнадежно влюблена в чужого мужа. Разве Скарлетт не влюблялась в чужих мужей в свое время? Будет ли Анна тратить свои молодые годы на безнадежные мечтания о Ретте? Какой смысл в любви, если она несет разрушение.

«Что со мной случилось? Я веду себя, как старуха. Нужно пойти погулять, что ли. Стряхнуть с себя эту белиберду, развеяться».

Маниго постучал в дверь.

— К вам пришли.

Скарлетт была настолько рада видеть Салли, что чуть не расцеловала ее.

— Садись сюда, Салли. Поближе к огню. Не правда ли, кошмар — провести зиму взаперти? Я попросила Маниго принести чаю. Я думаю, что победа Милой Салли — самое прекрасное зрелище в моей жизни, — оживилась Скарлетт.

Салли веселила ее рассказами о том, как целовали лошадь Майлз и жокея. Наконец Маниго принес поднос с чаем.

— Мисс Элеонора спит, а то бы я ее позвала. Когда она проснется…

— Я тогда уйду, — прервала ее Салли. — Я знаю, что Элеонора спит после обеда. Потому и пришла сейчас. Я хотела поговорить наедине.

Скарлетт насыпала чай в стакан. Ее заинтриговал голос Салли. Салли Брютон ничто, казалось, не могло расстроить или выбить из колеи. Она налила кипяток в стакан с заваркой.

— Скарлетт, я хочу сделать непростительное, — отрывисто проговорила Салли. — Я хочу вмешаться в твою личную жизнь. Я, хуже того, хочу дать тебе несколько советов. Продолжай в таком же духе с Мидлтоном Кортни, если так хочешь. Но ради Бога, будь осмотрительной. То, как ты это делаешь, меня просто потрясает.

У Скарлетт глаза медленно поползли на лоб.

«Продолжай в том же духе! Как ей стукнуло в голову подумать обо мне такое? Только падшие женщины могут этим заниматься».

— Я хочу, чтобы вы поняли, мисс Брютон, что я тоже леди.

— Тогда веди себя, как леди. Встречайся где-нибудь днем и веселись сколько угодно. Но не заставляй своего мужа и его жену наблюдать на вечеринках, как вы пялитесь друг на друга. Как кобель на сучку в брачный период.